Не быть.

(СЕРГЕЮ ГЕВОРКЯНУ )

Не быть.
Не чувствовать себя. Не помещаться
В манжет вселенной, обведенной Леонардо
Карандашом из панциря, где панцирь -
Рождений безымянных миллиарды.

Зеркальным побывать отображеньем
- У Сэмюэля Пипса так порхали
Загадочные птицы предложений -
Снять жизнь с лица, остаться без эмали,
Увидеть сущность - треснувшую глину,
Где прототип библейского Адама,
Шумерский Энкиду, предвестник Рима,
Был тоже безымянным миллиграммом.

Наша вера в себя - это чувство с двойным назначеньем:
Одинокий полет с обязательным зрительным залом.
Вот - бери и люби королеву чужих ощущений,
О которых она, отдаваясь, тебе рассказала.

Режет десны песок - это кормит мадонна младенца
Миллиардами жизней, пробитых сквозь сито бумаги.
Что стихи... Черт возьми! Это просто твое полотенце
Со следами убийц, вытиравших чернильные шпаги.

Вот - бери и лелей каплю крови из третьего глаза,
Что откроется сразу, как только посмеешь ослепнуть.
Наша вера в себя - это злая житейская язва,
Онкология лирики, напрочь залитая нефтью.

Жизнь срывая с лица.
Не дойти до конца,
Но, быть может, увидеть начало.

Пустота - может быть - остановка такси.
Ни о чем не проси - отвезут в никуда,
Как возили святых по вселенской Руси,
То ли в рай, то ли в зал городского суда.
Но молчать - все равно, что родиться без глаз.
Вот заветный манжет, вот простой карандаш
Из ключицы девицы Марии Каллас -
Точной копии тысяч Ростовых Наташ,
Что большим тиражом разошлись по земле,
Находя себе в душах поэтов приют.
Так и ты. Так и я, ищем небо в золе,
Погребальным костром называя салют -
Вспышку боли, пронзившей суставы небес.
Для чего еще ночь? Ковыляет мамзель,
Полыхает листва. Подыхает оркестр:
"Мишеель, маа бээллль..."

И так далее. Господи, знаешь ли ты,
Что тебя нынче ночью придумал Саркис,
Алкогольной слюной поливая листы,
Улыбаясь в припадке поэзии - "чи-из".
А еще Леонардо придумал тебя,
И Рылеев, и Ленин, и Дельвиг-барон,
И Тацит, и кровавый отряд октябрят,
И последний извозчик - Харон.
Отчего же, скажи, я пытаюсь прочесть
Иероглиф написанных другом стихов?
Тишина. Может, небо действительно здесь!
Или мы превратились в богов...
Смыли жизнь, как портвейном смывают эмаль
С расколовшихся глиняных лиц.
И нашли себе образ, и вбили скрижаль
В костяные провалы глазниц.
И пошли, слышишь, брат, как ходил Энкиду,
От Таганки до Красных ворот,
Отпивая из горла стихи на ходу,
Без имен - в безымянный народ.