(1992) МОЕЙ НЕПРАВДЫ МАТОВЫЙ ГЛОТОК

+

Тридцатая в паспорте степь… Перекур.
Тридцатый сентябрь с краю неба…
Как быстро стекает звезда по виску,
и капли, присватавшись к рюкзаку –
нашарили в миг булку хлеба.

Я горький ответчик.
Я сладкий истец.
Я тот, кто в пути по колено.
И банка сгущенки штурмует крестец,
а ребра – двухтомник Верлена.

Сквозь ливень успеть долюбить
и долгать…
Я ближе к асфальту, чем к Богу.
Счастливчик в костюме,
придурок - в долгах.
А я надеваю дорогу.

А я одеваю все то, что кипит
и длинным неоном струится.
И в ком мои фары…
и с кем мой капот?…
Не вызнаешь – хоть застрелиться…

Внутри хватит бардовства на шестерых.
А ставить палатку: и не с кем…
Трамблером завишу от луж дождевых,
а сердцем – от луж Вифлеемских.

+

Раздавлен сонный шмель,
весь лес – мосласт и мглист…
Мы встретились во тьме,
малыш.
Запястий угольки
и стебельки мелис –
ВСЕ ВСПЫХНУЛО ВО ТЬМЕ,
малыш.

Я провожу с плеча
твой локон вниз –
Я хочу быть с тобою.

Свой первый репортаж
гроза готовит с крыш –
как ты меня предашь, малыш.

Уйдут слова в песок,
уйдет рассвет в Париж.
Господь тебя спасет, малыш…

Не смейся мне с витрин…
ТЫ В НИХ ГОРЧИШЬ…
Я хочу быть с тобою.

Как странно слышать боль…
Как странно падать ниц…
пока дымится ствол, малыш…

Кому – латать крыло.
Кому – гостей хмелить.
Все скажут на Табло, малыш.

Поведай всем друзьям – как ты скорбишь…
Я хотел… быть с тобою…

+

Ветер, зонтик тебе изувеча, помолился
за нас
и пропал.
Водосточно-случайная встреча,
босоножно-колесный роман.

Позабыв о помаде, ты куришь –
то смешной становясь, то скупой.
И таблички с названьями улиц
приколочены к ливню в упор.

Что в нас куплено?
Что еще свято…
В фарах капель маячит стена.
А любовь – продолженье асфальта.
А лицо – продолженье окна.

А в коленях – то лава, то наледь.
Как ты плавно меня поняла…
И промокший Всевышний не знает,
что бензина у нас по нулям.

И все планы – волкам на съеденье…
И полцарства – за старенький плед…

И одежда на заднем сиденье…
И галактика ломаных плеч…

+

Я не стану в ряд
бредить над псалмом.
Я для рая -
слишком клетчат…

Горький свет и тьма:
все во мне самом.
В каждом повороте ключа.

БЕЛЫЙ ЦВЕТ УСНУЛ до рассвета.
КРАСНЫЙ ЦВЕТ гуляет во тьме.
Кто хоть раз из вены отведал –
ничего не просит взамен…

Вам не снится пир
средь ночных болот -
ваши сны не держат весла…
Вам - кастратный хор ангелов поет,
мне – гудит в подошвы земля…

Белый цвет уснул до рассвета. Красный цвет.
Гуляет во тьме. Кто хоть раз.
Из вены отведал. Ничего не про… сит взамен…

Я не стану в ряд - бредить над псалмом…
Горький свет и тьма –
Все во мне самом.

+

Для меня
нет тебя прекрасней.
Крики чаек и плеск баркасный
вместе с сердцем своим осенним
я кладу на твои колени…

Как легко прекращать полет наш…
Как легко обижать наотмашь…
Не встречаться в условном месте
у подъезда в чужом созвездьи…

День твой брошен на стол монеткой,
там монашка живет с кокеткой.
Лгать до крови, стонать до света.
Ты умеешь и то - и это…

В мире ненавистью замшелом
мы с тобою, как две мишени.
Я пришел – если пули сбыться –
заслонить, а не заслониться…

Для меня нет тебя прекрасней -
я не Бальмонт и не Пикассо,
я не сладкий и не соленый –
я всей жизнью в тебя влюбленный.

Измени мне за тридцать рупий.
Отмени мне шаги и губы.
Все равно – будет воздух взлетным.
Все одно будет сын наш взрослым…

+

Твое лицо – как шаги во тьму.
Твои глаза – как обрыв во тьме.
Я не спасусь, если не пойму:
с какого сердца ты снишься мне?…

С какого сердца идет откат
к моим бессонным шальным векам…
Жизнь ходит завучем возле парт
и бьет линейкою по рукам…

Ночь. Шарль Азнавур…
Ночь. Блики волос…
В ночь я позову
все то, что в день не звалось…

Меня на крыше находит грусть.
Меня в подвалах тоска берет.
Я помню сны свои наизусть.
Я слышу хохот твой наперед…

Не в счет - те пальцы, что держат свод.
Не в счет - те плечи, что держат руль.
Я лишь шарманщик и звездочет…
А где-то рядом с тобой король.

Ночь. Шарль Азнавур…
Ночь… Блики волос…
В ночь - я позову
все то, что в день не звалось…

+

ГРУШИНСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ. Малая «кругосветка».

О, эти карие равнины…
где мне с утра опять табанить!…
Они подвижны и ревнивы,
Все успевают: звать и ранить,
блестеть от слез,
темнеть от смеха…
НЕ ДАЙ ПОГИБНУТЬ, Кругосветка!

Раз в триста лет
сумев на шее
перепилить кольцо забот,
вершу Шесть таинств - как священник,
крещусь веслом за пенный борт…

Меняется на волнах: св...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком