ДУША СКАЗАЛА...

Заходя к нам внутрь, Поэзия не озирается. Она - точно знает, что там есть и на каких местах.
Она там - своя.
В далекое странное время эти и другие книги стихов прошли через меня, как проходит песок сквозь пальцы, оставив ощущение живого шероховатого тепла...

Около сорока лет, почти ежедневно - я спускаюсь в донельзя пересвеченную пропасть, которая многим из нас кажется обыкновенным листом бумаги.
Работать над словом и образом, проводить Канал - так и не стало привычным. Всегда есть ощущение напруги и зябкости. Всегда идет рядом мысль: как на этот раз - смогу летать или останусь пешим? А затем - радость. Получилось. Преодолелось.

Конечно, стихи - это дети. Они открыли глаза и я был первым, кого они увидели. Я был их автором. Проводящей соломинкой. Мамой и папой.
Но это не так.
Разве можно называть себя автором ветра? Паковать и переплетать этот ветер, солнце и дождь в обложки и кнопить на анфасе свою фамилию... Смешно, ей-богу...

Я не могу объяснить, почему канал поэзии выбрал именно меня. Это было его решение.
Я нашел и продолжаю находить внутри себя все эти краски и движения - которые обычно и называются стихами... Но правда и то, что я так ничему у них и не научился. Всего лишь послужил им конечной остановкой - перед тем, как они прошли к нам на землю.
Это всё, что я сделал.

Сердцем буду рад, если эти строки и строфы
добавят нам всем скорости и света.

Майкл Томас Космика.
http://www.stihi.ru/avtor/oknovmir

+

Я вернулся, родная…
Слезает слеза
по небритой щеке осторожно.
Столько Бога у дочери в звонких глазах…
И сердиться на жизнь невозможно.

Есть места –
где нас красят в затравленный цвет.
Где нас кормят стеклом, не возморщась.

Но есть тысяча храмов на тысячу бед.
И сердиться на жизнь
невозможно…

Время свернуто в яркий ребристый рулон.
За спиной снова плачут и злятся:
пусть не ширится тут –
неуемным крылом…
пусть не узится тут –
пришлым взглядом!…

Флаг вам в руки безумный.
И низкий поклон.
И на лацканы – алую саржу.
Если душу нецелую целым полком
затоптать вам сегодня прикажут.

Сто вселенных сменилось -
но день наш краплен
жесткой кровью - и криками перчен.
Те же самые нелюди тычут копьем
в Иисусову крестную печень.

Я вернулся, родная. С молвой не в родстве.
Так прими, если рада пирату -
шебутной, трижды ломаный
внутренний свет.
И меня с этим светом в придачу.

Ну, так в чьих же ногах я
степная кирза?
В чьих губах - я губная гармошка?

Столько Бога у дочери
в майских глазах…
И сердиться. На жизнь. Невозможно.

+