ТАРКОСАЛИНСКИЙ ДНЕВНИК (продолжение)

Медленно, словно чаинки в стакане, опускаются на землю пухлые лебяжьи снега. Сквозь пелену облаков просвечивает дымящееся на ветру солнце. Выпархивают из-под «Бурана» и рассыпаются искрящейся пылью снежные фонтаны. Дима бодро управляет своим снегоходом-коротышом. У этой модели задняя часть коротка, словно купированный хвост собаки породы боксер. По этой причине, кстати, попав в сугроб, машине трудно дать по снегу обратный ход, коротыш» тут же начинает нагребать под себя целые барханы зимних даров небес.
На днях с другим напарником-геодезистом – Сашей – опробовали новенькую ручную лебедку. Цеплялись за ближайшее достаточно надежное на вид дерево и вызволяли машину из вчера еще безнадежного сугробьего плена. Дважды. Хорошо хоть дерево оказывалось поблизости. Впрочем, и здесь не без греха. Трос лебедки чрезвычайно коротковат. «Made in China», - как бы извиняясь, улыбается Сашка. Других всё равно нет.
А потом, когда застряли с Димой в ложбинке между двумя «блинами» тундрового кочкарника на болоте, пришлось, надрывая пупы и проваливаясь в снега по пояс, поднимать зад «Бурана» вручную. В тундре деревья не растут, увы. Цепляться не за что.
Водителю нашего «уазика»-булки повезло больше. Когда он застрял в сугробе, выполняя разворот для погрузки в прицеп нашего снегохода, мимо случайно проезжал МТЛБ каких-то геологов. Подцепили тросом и выдернули махом.
Здесь вообще любое «железо» - техника ломается гораздо чаще чем люди. Когда выяснилось, что перетерта трубка подачи топлива в двигатель «Бурана», временно использовали обычную изоленту и сантехнический хомутик. Говорят же: голь на выдумки хитра. Потом это место переделали: поставили переходник из кусочка старой трубки.
В один из дней у санок пеньками выбило две доски из середины и выворотило правый борт. Чтобы как-то держаться на трассе - пришлось цепляться обеими руками за левый бортик и «висеть» в своем «коробке» по диагонали весь остаток дня. Хорошо ещё, что в момент выбивания досок меня в ящике случайно не оказалось. Повезло.
Запомнилось, как пересекали на снегоходе здоровенные трубы газопровода, чуть накрытые снегом. Я выпрыгиваю из санок, а Димка сходу взлетает на «буране» над трубами и перекатывается на другую сторону. А сегодня Димка пропал, отъехав по руслу замерзшей реки буквально на пять минут. Полчаса тишины, потом по радиосвязи сообщает: движок умолк и не заводится никакими силами. Серёга-водитель одел широкие, короткие охотничьи лыжи и ушел. Никого. Ветер и я. Из прочих достопримечательностей: примерно в километре от нас с ветром - какой-то разбитной, с проваливающимися пролетами мост через речку. В итоге всё обошлось заменой ремня на движке. И наш «Буран» снова, как ни в чём не бывало, застрекотал по ледяным ухабистым равнинам.
Одна мысль не дает мне покоя. Одна дума терзает душу и тело во все дни моих странствий по заснеженным землям: как там мои? Как сынишка мой, которому вот уже скоро два месяца? Как доченька, которая прибаливала, когда я уезжал? Как мои старшие без меня? Звоню. Конечно, звоню. Так ведь обнять хочется. Прижать к себе, в маковки поцеловать. Издали – это не то. Вместе, рядом, руками тёплыми – совсем другое.
Потерпи, жена, не роняй тихие слёзки. Всё знаю, хоть и не говорит, и не скажет зая моя. Дождитесь меня, мама, сестренка, отец! Простите неугомонного!
И ведь ждут. И ведь всё терпят меня… Родные мои!..Я сейчас. Скоро-скоро. Вот уже..