Влюбленный дьявол (4)

... Пламя этих
взглядов, таких трогательных и нежных, - смертельная отрава; эти румяные,
свежие, прелестно очерченные уста, кажущиеся такими наивными, раскрываются,
лишь для того чтобы произнести лживые слова. Это сердце - если только это
действительно сердце - согрето одной лишь изменой.

Пока я предавался этим размышлениям, вызванным волновавшими меня
чувствами, луна, высоко стоявшая в безоблачном небе, лила в комнату свой
свет сквозь три широких окна. Я беспокойно метался в постели. Кровать моя
была не из новых, она не выдержала, и три доски, поддерживавшие тюфяк, с
грохотом упали на пол.
Бьондетта вскочила, подбежала ко мне и спросила испуганным голосом:
- Что с вами случилось, дон Альвар?
Несмотря на свое падение, я все время не спускал с нее глаз, и видел,
как она встала и подбежала ко мне: на ней была коротенькая рубашка, какую
носят пажи, и лунный свет, скользнувший по ее бедру, когда она пробегала по
комнате, казалось, засиял еще ярче. Сломанная кровать ничуть не беспокоила
меня - это означало лишь, что мне будет не так удобно спать; гораздо больше
взволновало меня то, что я вдруг очутился в объятиях Бьондетты.
- Со мной ничего не случилось, - отвечал я. - Вернитесь к себе. Вы
бегаете по полу босиком, вы можете простудиться. Уходите.
- Но вам плохо... - Да, в данную минуту из-за вас. Вернитесь на свое
место или, если вы обязательно хотите остаться у меня и возле меня, я велю
вам отправиться в угол, где полно паутины. - Не дожидаясь конца этой угрозы,
она улеглась на свою циновку, тихонько всхлипывая.
Ночь подходила к концу, и усталость взяла свое - я ненадолго забылся
сном. Когда я проснулся, было уже светло. Легко догадаться, куда я устремил
взгляд: я искал глазами своего пажа.
Он сидел на низенькой скамеечке, совсем одетый, если не считать
камзола; распущенные волосы ниспадали до земли, покрывая мягкими,
естественно вьющимися локонами спину, плечи и даже лицо.
За неимением гребня, он расчесывал их пальцами. Никогда еще гребень
более ослепительной белизны не погружался в такую густую чащу
пепельно-белокурых волос; тонкость их не уступала прочим совершенствам.
Заметив по легкому движению, что я проснулся, она раздвинула руками кудри,
скрывавшие лицо. Вообразите весеннюю зарю, появляющуюся из утреннего тумана,
с ее росой, свежестью и благоуханиями.
- Возьмите гребень, Бьондетта, - сказал я, - он лежит в ящике стола. -
Она повиновалась. Вскоре волосы ее были изящно и искусно убраны и связаны
лентой. Она взяла камзол и, закончив свой туалет, вновь уселась на скамеечку
с встревоженным и смущенным видом, невольно вызывавшим живое сочувствие.
"Если мне придется в течение дня видеть тысячу картин, одна
соблазнительнее другой, - подумал я, - мне не устоять. Попытаемся по
возможности ускорить развязку".
- Утро наступило, Бьондетта, - обратился я к ней. - Приличия соблюдены.
Вы можете выйти отсюда, не опасаясь насмешек...
- Теперь я выше подобных страхов, - отвечала она, - но ваши и мои
интересы внушают мне гораздо более серьезные опасения. Они не позволяют мне
расстаться с вами.
- Угодно вам будет объясниться? - воскликнул я.
- Сейчас, Альвар. Ваша молодость и неосторожность заставляют вас
закрывать глаза на опасности, которые нависли над нами по нашей собственной
вине. Едва увидев вас под сводами пещеры, увидев ваше мужество и присутствие
духа перед лицом ужасного призрака, я почувствовала к вам влечение. Я
сказала себе: "Если для того, чтобы достигнуть счастья, нужно соединиться со
смертным, я готова принять телесную оболочку. Час настал - вот герой,
достойный меня. Пусть негодуют презренные соперники, которыми я пожертвую
ради него. Пусть я навлеку на себя их ненависть и месть. Что за беда? Если
Альвар меня полюбит, если я соединюсь с ним, нам будут подвластны и они, и
вся природа". Остальное вы видели сами. Но вот каковы последствия: зависть,
ревность, досада, бешенство готовят мне самую жестокую кару, какая только
может угрожать такого рода существу, падшему вследствие своего выбора; вы
один можете защитить меня от этого. Едва забрезжит день, как доносчики
поспешат сообщить хорошо известному вам судилищу о том, что вы некромант.
Не пройдет и часа...
- Постой, - воскликнул я, закрыв лицо руками, - ты самый ловкий, самый
бесстыдный из обманщиков. Ты говоришь о любви, ты являешь собой ее живое
воплощение и вместе с тем отравляешь самую мысль о ней... Я запрещаю тебе
произнести хотя бы одно слово о любви. Дай мне успокоиться, если возможно,
чтобы принять какое-нибудь решение. Если мне суждено попасть в руки
инквизиции, в данную минуту я не колеблюсь в выборе между нею и тобой. Но
если ты поможешь мне выпутаться из этого положения, к чему это меня ...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком