Весёлый дом

Летят минуты – боль сквозная.

А дело божье таково:

Мы лепим прошлое, не зная –

Зачем оно и для кого.

…Там всё острее пахнет мята,

Там мир прекрасен без прикрас.

Там всё, что дорого и свято,

Уже обходится без нас.

Но от досады умирая -

Как ненавистный сердцу плен -

Я разрушаю стены рая

До основанья. А затем…

Леплю огонь и дым пожара,

Живьём сгоревшего коня;

И маму в центре Краснодара,

Уже проклявшую меня.

Леплю избу, горшки на тыне,

Тропинку, речку, коноплю…

Потом леплю тоску о сыне

И боль отцовскую леплю.

О, эта боль! Она – как море!

Как белый парус на волне…

И пьяный доктор в коридоре,

И две решётки на окне.

Леплю, леплю. Сегодня, завтра.

Леплю бессилие и страх,

И в лабиринте минотавра

Тесея с ниткою в руках.

Не предъявляя иск к оплате,

Почти раздавленный, больной,

Леплю, леплю… Один в палате,

Когда-то вылепленной мной.

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

— Хочу! — он слово обронил. —

Он не знал, что жить ему осталось
только шесть часов

У него оставалась половина дня,
чтобы добраться до переправы Я

Один, он вышел на порог,
Просила мать: «Вернись, сынок!»
Он ей сказал: «Иди домой,
Будь для отца его тюрьмой!»

Он шел по улице села,
Метель по улице мела.
Летел вдогонку новый год,
Как недолет и перелет.

Смеялись вслед ему шуты
Из пасти вечной мерзлоты.
Был светел праздник Рождества,
Но у него была вдова.

По всей Руси гулял народ,
Как боль гуляет в недород.
Он от себя отвел друзей:
«Вы кто такие? Я – ничей!»

Друзья повисли на плечах,
Как капли воска на свечах.
«Куда ты, друг? Везде темно!»
Он им ответил: «Это – дно!»

Стряхнул друзей: «Мне даль видна!»
А перед ним уже жена.
«Куда ты, милый, плоть моя,
Бежишь от вечного огня?»

Он ей сказал: «Иди домой.
Я там остался. Спи со мной»
Она спросила: «Ты – остыл?»
«Не знаю я. Я всё забыл».

« Я буду век страдать одна!
Ведь я жена твоя, жена!»
Сказала так. Но в ней печаль
Уже разбилась, как хрусталь.

Он вышел в степь, за грань судьбы,
Где лес рубили на гробы…
Он шел и шел, тропой пыля,
Чтобы идти ещё полдня.

Над степью плыли облака,
Вдали туманилась Река.
Он шел один. Шел не спеша,
Как ходят небо и душа.

Так ходят боги по судьбе,
Так возвращаются к себе.
И очарованная смерть
С него уже снимала сеть.

Дорога

В эту ночь – без родины, без Бога, без сиянья вечного огня,
Выхожу один я. Но дорога, сквозь туман уходит от меня.

Убегает зло и сиротливо, в темноте уходит из-под ног,
Словно кто-то нитку торопливо, в небесах мотает на клубок.

Я не верю дьяволу, и Богу. «Ты не выдай, верная рука!»
И клюкой цепляюсь за дорогу, улетает верная клюка!

Я стою, растерянный, у тынов, и не вижу, глядя в облака,
Как призывно Бела и Мартынов мне руками машут с Машука.

Я ругаю дьявола и Бога, только нечет выглядит, как чет;
Мне под ноги падает дорога, и в другую сторону ведет.