Старпом

…Мне говорил знакомый старпом,
Блестя передним зубом из золота:
«Меня зацепили сначала серпом,
А после вдогонку
добавили молотом».
Мы ехали с ним в электричке в Находку,
Мимо сопок и бедных селений,
Столбы в проводах деревянной походкой
Шагали с нами в одном направлении.
Тихо светило осеннее солнце,
И осень сказку
шептала сопкам,
И чем-то старпом походил на японца,
А электричка качалась как лодка.
Мне было старпома ничуть не жаль,
Он ведь и сам состоял в коммунистах,
Ах, осень нам нагадала печаль,
В желтой листве как цыганка в монистах.
Старпом говорил мне, зло и вполголоса –
Куда, мол, пошли их партийные взносы?
Он то ли развелся, а то ли был холост,
С того-то, наверно, такие вопросы.
А я был женат, и к тому же влюблен
В случайную, будто метель, девчонку,
И все вспоминал я
волос ее лен,
И синюю юбку, такую тонкую.
Старпому я ничего не сказал,
И только согласно кивал головой,
Вот, наконец, светофор и вокзал,
Мы вышли,
сразу смешавшись с толпой.
Мы с ним начинали курьерскую службу,
Между Москвой и далеким Владиком,
Скрепляя нашу новую дружбу
Местным пивом и чаем сладеньким.
В Китае, конечно, чай получше,
Но если в него накапать лимонника,
А хлеб намазать медовой гущей…
Я чая с лимонником стал поклонником.
Мы вместе гуляли по старому городу,
Неуловимо китайско-русскому,
Над бухтой вымпелы реяли гордо,
И миноносцы серели узкие.
Старпом уплывал на яхте в море,
Почти как я на машине на дачу,
И там, на синем бескрайнем просторе,
Ловил селедку, как ловят удачу.
На собственной яхте, под тонкой мачтою,
А после селедку солил на кухне,
Вкусна невозможно селедка домашняя,
Но только ужасно быстро тухнет.
И мы катались в гремящем трамвае,
То вверх, то вниз
по холмистым проспектам,
Там бабьим летом тепло, как в мае,
А рынок цветочный богат, как летом.
И я улетел через месяц в Москву,
Везя в чемодане крабов и мидий,
Везя прозрачную сопок тоску.
На тихой улочке я увидел
Тот дом, где жила девчонкою мама,
И сделал в разных ракурсах фото,
Она удивилась – вот чудо прямо,
И все глазами искала кого-то.
Советский век подходил к концу,
И новая жизнь стучалась в двери,
И мы с женой, как снова к венцу,
Шагнули к ней, надеясь и веря.
И с нами старпом, как будто шафер,
Он к нам по зиме приехал в гости,
В короткой дубленке и теплом шарфе,
Промерзнув на нашем
московском норд-осте.
Он резал диковинную колбасу,
И шмыгал с мороза веснушчатым носом,
И, рюмку водки держа на весу,
Опять задавал большие вопросы.
Мы с ним понемногу
врозь разошлись,
Мы с ним совсем не бывали вместе,
И я позабыл океанский бриз,
Соленую рыбу на блинном тесте.
Я думал, идут дела у старпома,
Как синее море и сопки вечного,
А мне сказали – старпом твой помер,
Сказали мне – от цирроза печени.
Какой цирроз - он почти не пил,
Вот разве что пригубит за встречу,
Он с мамой-старушкой нешумно жил,
Как вахту, работу взвалив на плечи.
А мы над ним в курилке смеялись,
Он был суров и смешон, как тролли,
И пусть декорации в жизни сменялись,
Но не менялись в жизни роли.
Он мне говорил –
как-то раз в Сан-Франциско
Он заказал себе private dance,
И сан-францисская одалиска
К нему спустилась павой с небес.
На ней была невесомая шуба,
И сапоги из серебряной кожи,
И взгляду старпома одни лишь губы
Открыты были.
Конечно, тоже
Они эротичны, и все такое,
И сердце бьется и падает вниз,
Но private dance это все же другое,
Это почти что личный стриптиз.
Старпом ей сказал, мол, это не дело,
Сказал, я уверен, отнюдь не без желчи,
И пава, ленясь, показала тело,
Знать, деньги не главное
в жизни для женщин.
Или она со старпомом хитрила?
Хитрили же с ним его подчиненные,
Они в служебном автомобиле
«Налево» катались – и все нипочем им.
Вот если б старпом вдруг пошел в одалиски,
Или бы вдруг занЯлся стриптизом,
Неважно, в Находке ли, в Сан-Франциско,
Он делал бы дело свое без капризов.
… И почему я вспомнил старпома?
Ведь есть у меня поближе друзья,
И старые фото старого дома
Зачем отыскал в альбоме я?
Снова за окнами бабье лето,
Снова цветы в торговых рядах,
В киоске напротив белеют газеты,
В киоске рядом дымится еда.
В левых газетах – Московское царство,
В правых – российский в Европу газ,
Когда б не немецкое в шприце лекарство,
Я б умер сегодня в третий раз.
С того, наверно, я тих и забывчив,
С того-то сны гляжу, как кино,
И лунный свет, серебрист и расплывчат,
Свободно в мое проникает окно.
Мягкий, как будто собачья шерсть,
Он мне щекочет ноздри и кожу,
И лужи блестят, совсем как жесть,
По ним, как по крышам, ночной прохожий,
За делом ночным второпях пройдет,
Ночной трамвай вдруг звякнет звонком,
Луна, как собака, мне щеку лизнет,
Белым и теплым своим языком.
И снится мне: мы едем в Находку,
Мимо сопок и бедных селений,
Столбы в проводах широкой походкой
С нами шагают в одном направлении.
И греет сопки неяркое солнце,
И желтые листья бегут с откоса,
Старпом, похожий чуть-чуть на японца,
Мне задает большие вопросы.
Большой вопрос – где...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком