Байкал. Дорогами ветров (глава IV)

Култук*

А можно я – о любви немножко,
о том, как на вычерченной меже
заката, коварной сгибаясь кошкой,
предвестницей шторма, в неглиже,
синея от злости своей к субтильным
валетовым ветрам, дышит в шквал
погонщица бурь, набирая силы
на самый девятый байкальский вал…

Мы – сверху… площадка ровнее плаца,
внизу, как на блюдце, стоит Байкал,
и, помнишь, хотелось в полет сорваться
за солнцем, сбивающим спесь со скал;
хотелось тонуть в отраженьи неба,
а в легкие вдохом пустить волну…
Но -- стол на капоте… и птицам хлеба
бросаем, а рыбу едим одну…

Он что-то пытался сказать нам, помнишь,
смотритель, гогочущий рыжим ртом?..
И… звал по-бакланьи он нас на помощь,
иль сам обещал поспешить потом?..

«Потом» быть могло бы и в жизни прошлой,
ведь здесь, на Байкале, -- свои часы…

Дорога из мраморной белой крошки
на тучи ложится, как на весы…

* Култук, он же низовик, низовка -- внезапный, резко сменяющийся на противоположный, байкальский ветер, несущий с собой мощные штормы, дожди и пасмурную погоду. Култук приводит к самым сильным штормам на Байкале, поднимая огромные угрюмо-свинцовые волны, его предвестником служат мрачные тучи, собирающиеся в юго-западной части Байкала. Такое же название носит и поселок на берегу Байкала.

Песнь четвертая, переходящая в историю

Красной рыбой уходит закат на нерест,
невод плотен, и звезды сквозь ячею
добавляют горчинку ветру в шелест
о любви, заплутавшей в чужом краю,
о дорогах, лежащих как санный полоз,
о тревогах нерпят на нетвердом льду,
и о том, как, раздув мехами голос,
Баргузин* гонит омуль на всем ходу.

Здесь «с плеча»** подают молодым букеты
из нетронутых пылью больших дорог,
нумерованных красным, альбомным цветом
белых лилий, -- как звал их цветочный Бог***.

Здесь из неба проточные лазуриты
на быстринские мели из Бухары****
оседали дождями, и шли нефриты
в петергофы с оттенком култук-травы*****.

Здесь метели сжигались деревней дружно
в разукрашенной Масленице весной,
и соседи звались разделить не ужин –
на зубок -- очищать золотник лесной******.

Здесь варилась, коптилась, солилась рыба,
к побережью байкальскому из-за морь
налетали купцы, повидавши виды,
на налимью уху, -- как на шубу моль!

Здесь на самом краю Вседержавной силы
расположен издревле был форпост,
и Российских дорог, дурачин и милей
не страшился монгол ни зимой, ни в пост*******.

*Ветры Култук и Баргузин гонят рыбу в невода и сети, поэтому всегда желанны для промысловиков.

**Лилии или кувшинки, во множестве наполняющие и поныне озера вкруг Култука и Слюдянки, еще называли "лежачими" цветами, за то, что они не могли стоять в вазах, и их дарили девушкам "с плеча". Эти цветы внесены сегодня в Красную Книгу.

*** Имеется в виду Карл Линней – всемирно известный ботаник, «король цветов», проявивший наиживейший интерес к флоре Байкальского региона

****Эрмитаж и многие Петергофские дворцы и по сей день украшают лазуриты и нефриты Быстринского месторождения, что расположено вблизи пос. Култук Слюдянского района Иркутской области. Европа начала прошлого века была поражена известием, что драгоценный лазурит теперь есть не только в Бухаре, но и в русской Сибири.

*****Имеются в виду местные нефритовые месторождения

******Кедровое молоко готовилось зимой и семьями, когда в помощь приглашались соседи "поточить зубы". В дом заносили несколько ведер кедровых орехов и весь вечер семьями щелкали. Выходило до 2-3 кг, из которых потом по особой рецептуре и готовилось лучшее в мире снадобье от сердечной недостаточности и для лечения печени или почек

*******Именно в Култуке располагалась таможня, через ворота которой в Россию поступали монгольское мясо и скот, идущие на прокорм всей восточной части Великой Империи – от Уральских гор до Дальнего Востока

Подголоски

Любовь лежит на верстаке
болванкой… Мастеру в угоду
ее отлили налегке,
природу заменив породой.

Теперь он ночи напролет
трудИтся над ее огранкой,
а та смиренно казни ждет
с глазами беглого подранка…

* * *

Опустит небо парус в штиль,
чернил не хватит мне,
зажжет луна в окне фитиль,
взывая к тишине.

Тебя… меня… к себе… маня,
прошепчут две звезды,
что дожидались в свете дня
средь комьев борозды,
где прелый месяц сбился с ног,
разыскивая медь,
и заправляет в жилы сок
березовый медведь;
где рыжий ежик над столом
улыбки дарит свет,
переливаясь в камнелом --
уральский самоцвет…

Где ты… где я… где мы… вдвоем,
и только тишина
с луною смотрят в окоем
не спящего окна…

***

Ах, какое невезенье, --
снова на небе гроза,
и осколочком мгновенье
попадает нам в глаза,
как привет от самой Снежной
Королевы… все вокруг
заметелится, заснежит,
а по окнам ткет паук
серебристой тонкой нитью
то дорогу, то объезд,
по наитью, по наитью
вспоминаем вид окрест,
путеводной доверяясь,
правим на вечерний звон,
а паук, не объясняясь,
застилает свет окон,
и листочки-почки-строчки
одурманены тоской:
одиночки в одиночку ...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком