Кошка академика Павлова (маленькая поэма про любовь и печаль)

*Марине Павловой*

Я с виду, конечно, мрачный тип,
К тому же почти всегда печальный,
Как будто вдруг подцепил я тиф,
Или забыл роковую тайну.
Я утром кручу на талии обруч,
Или на том, что на месте талии,
Его мой товарищ Сережа Овруч
Прислал с оказией из Италии.
И я кручу его с мрачным упорством,
Чувствуя кожей холод пластика,
И то ли для счастья, то ли для форсу
Нужна мне утром такая гимнастика.
Мелькая, вертится красный круг,
И я помогаю ему упрямо,
Под маникюра по клавишам стук,
Под звуки на улице фортепьяно!
В мое окно, раскрытое настежь,
Я вижу девочку в окнах напротив,
Трамвай исчезает в туннельной пасти,
На миг зависнув на повороте.
И летним утром звонкие гаммы
Мне заменяют … что заменяют?
И я различаю в уличном гаме,
И я различаю… что различаю?
И я себя чувствую, чувствую, чувствую,
Я себя чувствую очень, очень…
Нет, это алые ногти безумствуют,
Лаская клавиши и ворочая.
Девочка хочет стать пианисткой,
И тоже открыла настежь окна,
И между нами цветы и листья
Качает черемуха, свежая, мокрая.
Ночью пролился обильный дождь,
Я даже во сне его капли слышал,
И снились мне золотая рожь
И старый дом под зеленой крышей.
И мне показалось – воркуют гОрлицы,
Все громче, и ближе, и мягко, и страстно,
А это звонил – сейчас расколется -
Мой телефон под подушкой красной.
И мне сказала любимая тетя:
«Ты спишь, или делаешь упражнения?
Ты не забыл, мой милый котик,
Что у меня в четверг день рождения?».
Четверг – это завтра, и я не забыл,
И даже готовлю красивый подарок.
…И вот синий чайник на кухне завыл,
Обдав потолок раскаленным паром.
«Ах, чайник, ах, торт!» - закричала тетя,
И мы уселись за круглый стол,
Июньский вечер совсем на излете,
И встал, как призрак, фонарный столб.
И тихий свет на седых старичках,
Но кто это там, от торта направо,
Вон тот, молодой, в золотых очках?
А тетя мне: «Академик Павлов!»

*

- «Тот самый, который резал болонок?
Ему же сейчас, наверно, за двести!
Или прямой его потомок,
Надеюсь, потомок не этим известен?»
А позже на кухне, с чьей-то племянницей,
Я пил в полумраке кагор под конфеты,
Она мне шептала – ты станешь пьяницей,
А я ей – смотри, не болей диабетом!
Ах, черный юмор и вечер нежный,
На полпути к любовной интимности,
Но вспыхнул вдруг потолок белоснежным,
И по глазам резанул до противности.
«О, извините, я вам помешал!
Я только возьму пирожок с яйцом!
Скажите, я Вас нигде не встречал,
Мне странно знакомо Ваше лицо!»
- «Моё? – отвечаю. – Возможно, возможно,
Я мало вращаюсь в кругу академиков…» -
Племянница с вазы взяла пирожное
И мне шепнула: «Боюсь полемики».
И вышла, вдруг подмигнув лукаво,
А он присел с пирожком в руке,
Конечно, он, академик Павлов,
В очках и клубном таком пиджаке.
И я сказал, в порядке подначки:
«Нет, вряд ли меня Вы раньше видели.
И как поживают Ваши собачки?
А Вам поправде Нобеля выдали?»
Но он удивился: «Какого Нобеля?
Я ничего не смыслю в собаках,
Не отличу я сучку от кобеля,
А дома держу морского рака.
Пять лет живет он в огромной банке,
Ее вожу по квартире на тачке.
У Вас сигарета найдется? Данке».
Он сигарету взял из пачки,
И, закурив, подошел к окошку,
И вдруг сказал, просто вслух, никому:
«Я научил разговаривать кошку».
И я почему-то поверил ему.
А он продолжил: «Я немец, по крови,
И через месяц уеду в Германию»
Да, над очками рыжие брови,
Глаза блестят, голубые до мании.
«Давайте выпьем сейчас на дорожку,
Вы все-таки мне почему-то знакомы,
Возьмите мою говорящую кошку,
Они привыкают не к людям, а к дому».
И он налИл нам в чашки кагору,
И мой телефон записал в блокнот.
Луна осветила тучи, как гору,
Замедлив на миг свой тайный полет.

*

Огромный город виден с балкона,
Проспекты, крыши, зеленые кущи,
И снова трамвая грохочут вагоны,
И вдалеке проплывают тучи.
Лиловые тучи и солнца золото,
И ветер шевЕлит две занавески,
И с лестницы дует подъездным холодом,
И кто-то внизу говорит по-одесски.
Я перед зеркалом галстук трогаю,
Я еду на встречу с помощницей Павлова,
Она, наверно, прямая и строгая,
С порога, наверно, начнет про главное.
Хотя голосок ее очень премилый,
И я бы послушал еще немножко,
Она куда-то очень спешила,
Сказала только приехать за кошкой.
Тогда, при луне, под кагор и сладости,
Я принял на веру ученые сказки,
С какой бы, однако, кошке радости
Начать говорить, а не жмурить глазки.
Да это, по-моему, даже к лучшему,
Пускай мяукает, только не ночью,
Конечно, спрошу я, что киска кушает,
И про такое всякое прочее.
… «Присядьте. Вам кофе? А, может быть, чаю?
А я как раз Вам хотела звонить.
Вы прямо мысли мои прочитали,
Так чай или кофе?» - «Водички попить».
Пока я пил минеральную воду
И скромно глядел на мебель и книги,
Она говорила мне про погоду
И на работе большие интриги.
Красивые волосы собраны в хвост,
И отдают глаза синевой,
И это, конечно, еще не склероз –
Забыть, что вчера говорила со мной.
Потом куда-то пошла за кошкой,
Я только слышал, как хлопнули двери,
«Вот и она, наша милая ...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком