Ночью

3.

Темно-красный бокал пуст до самого дна,
Боже мой, что за ночь, что за ночка!
И луна, а как будто совсем не луна –
Ненормальная мать-одиночка.
Убегает куда-то с обрывистых туч,
Фонари прямо в реку ручьём,
И побег ее так же безумно тягуч,
Как ее разговор ни о чём.
И проспект, и домА будто те и не те,
Светят красным далекие грозы,
Оттого-то гляжу на горелку в плите
Как на белую в каплях розу.
Я сорву ее, пальцы поранив о шип,
Я вдохну аромат ее синий,
И забуду вдруг ветки заснеженных лип
И ресниц невесомый иней.
...Я забуду навеки морозную пОлночь,
Взгляд прощальный и слово «Прощай!»,
Разве я обещал тебе помнить,
И хранить, как надежду, печаль?
Это, видишь, к чему приводит –
К хрусталю в рубиновом блеске.
Поболтать под вечер приходит
Одинокая мать, по-соседски.
Кудри рыжие мелко крутятся,
Разговоры о всяком и разном,
А потом луною мне чудится
В небесах среди туч непролазных.
А потом обрываю розы
На плите, как на черной клумбе,
И смотрю на дальние грозы,
На афиши на круглой тумбе.
...Я глазам не поверил, увидев восход,
Золотые с розовым полосы,
Отраженье его по реке поплывет,
Как в волнАх русалочьи волосы.
Нет, тебя я забыть не хочу, не хочу,
Это я впопыхах, от отчаянья,
Я к любви припаду, как в пустыне к ручью,
Среди роз, живых, желто-чайных.