Выставка «Школа акварели. Сергей Андрияка» в новом Манеже в Москве

Недавно моя сестра увидела рекламу в метро – букет ирисов и анонс: «Выставка акварели в ЦВЗ «Манеж», с 28 апреля по 22 мая». Проспект с выставки, с теми же ирисами, можно увидеть в Картинной галерее сайта.
«О, - сказала мне сестра, - давай сходим, 1-го мая!». Моя сестра, надо сказать, сама немного рисует акварелью, от случая к случаю, но очень даже приятно, на мой взгляд. И дома у нее весят на стенах акварели, правда, не ее кисти. Акварели ее кисти висят у меня дома.
Ирисы на большой, сделанной со вкусом, рекламе выглядели просто потрясающе. Вы ведь знаете, как богат оттенками именно ирис, как небрежно и сложно он вырезан природой. Нарисовать его так, как на той рекламе – на грани человеческих возможностей, без преувеличения. Единственное, я засомневался, открыта ли выставка в праздничный день. Но сестра резонно возразила мне – когда же выставкам работать, как не в праздничные дни. И я больше не сомневался.
И вот 1-го мая, прикинув, что демонстрации уже закончились, мы, часа в 3 дня, пешком пошли на выставку от ее дома. Это не так далеко, тем более, погода стояла весенняя, и мы с удовольствием прогулялись по праздничным площадям и проспектам Москвы.
Если читатель помнит, здание Манежа сильно пострадало в прошлом году от пожара. Я раньше бывал в Манеже, последний раз довольно давно, в середине 1990-х годов.
Манеж тогда выглядел вполне по-советски, как выглядели вообще все старинные постройки в Москве, то есть, полностью подпадал под понятие «остатки былой роскоши». Обычно помещения изнутри кажутся больше, чем снаружи. Но Манеж, несмотря на внушительные внешние размеры, в прежние времена казался внутри на удивление тесным. И ко всему неухоженным. Масляная краска на стенах вся в трещинах, какие-то трубы и табуретки по углам. Экспозиция, однако, была сама по себе интересная.
Новый же Манеж, когда мы только подошли к нему, поразил нас изяществом и чистотой форм. Мы прошли через огромную дверь, которая блестела темным блеском и висела на огромных же латунных петлях, и оказались в фойе. Да, новый манеж – это вещь, спасибо всем, кто вернул гадкому утенку облик лебедя, и к тому же не просто вернул, а заново создал его, лучше прежнего. Законченность, искусство во всем, до мельчайших деталей. И какой-то солнечный простор.
В фойе и в зале мы увидели множество людей, все очень праздничного, весеннего вида. Мы быстренько взяли в кассе билеты, проследовали через металлоискатель, под взглядами охраны, и попали в зал. Еще издали я увидел на белых выгородках огромные полотна. Мы с сестрой переглянулись – а где акварели? В моем представлении и по моему опыту акварель – это очень небольшой рисунок, размером с лист писчей бумаги. Наверное, решили мы, вместе с выставкой акварелей в Манеже идет еще одна выставка. И мы начали искать акварели.
Самое начало выставочного зала не было ничем занято, от стены до стены, только справа стояли небрежными рядами зеленые стулья, и люди, сидя на них, смотрели на большой плоский экран. На экране рука с кистью рисовала набело дольки арбуза, розовые и сочные. Тут я заметил, что рядом с экраном висит натюрморт: арбузы, виноград, гранаты, еще какие-то фрукты на шелковой скатерти со складками и бахромой. Картина весьма внушительных размеров, с изобилием деталей и предметов. А подальше – картина с видом заболоченного леса, и рядом еще пейзаж, и тоже большой.
Я подошел к лесному пейзажу и прочитал на белом ярлычке слева внизу «С.Н. Андрияка, такой-то год, бумага, акварель». Так это такие акварели, размером с полотна Рубенса! Я и представить себе не мог!
Но еще меньше я мог себе представить, что акварели могут меня так поразить. А я был поражен. Ничего подобного я еще не видел. Вообще-то, я люблю акварели, больше чем масло. Они мне кажутся легкими и живыми. Не легкомысленными, а легкими. Картины маслом, в сравнении с акварелью, иногда кажутся мне тяжелыми и плосковатыми.
А тут акварелью написаны картины, настоящие полотна, как у Шишкина или Айвазовского. И все равно это акварели. Рядом висели классические акварели, то есть небольшие и совсем маленькие.
Сестра сказала мне, что хочет побродить по выставке одна, а потом мы встретимся у экрана. Но вначале мы присели на зеленые стулья и посмотрели на экране, как художник когда-то рисовал натюрморт, висевший рядом. Да, он рисовал сразу набело, без наброска, и не с натуры, а по памяти. То, что набело, я сам заметил, а то, что по памяти – это рассказал голос за кадром. Мы с сестрой немного посидели, передохнули после прогулки, осмотрелись, а потом пошли смотреть выставку.
Огромный, воздушный зал под ажурным перекрытием из деревянных брусьев цвета янтаря был весь разгорожен на закутки, а на стенах этих закутков висели акварели и карандашные рисунки. Были, кроме того, картины маслом, расписные тарелки в шкафах под старину, и рисунки на кафеле.
У меня глаза разбежались. Картин было слишком много, и все без исключения хорошие. Даже очень хорошие. Посмотреть их за один раз невозможно. Я решил просто ходить ...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком