Последняя комната

Когда на крючьях жизнь или как бы в петле на тонкой нити
И силы нет в корзину с мусором собрать безликие потуги,
В окно души – в пустое зеркало значений загляните,
На миг расширятся зрачки и стронут вверх – бровей седые дуги –
Давно заброшенную мысль, что так стремительно ничтожна
Во весь свой рост и накренилась, в землю рухнет башня Вавилона!
И дерзновения кинжал дремал, не покидая ножны...
И преданная молодость... И приданная плоти суть зловонна.

Когда ворвётся ветер в душу, сквозняком вскрывая чрево
Последней комнаты, – волною бешеной окатит взгляд исподний,
Осенний русский день мелькнёт перед глазами, где-то слева
Напомнит стоном сердце о себе и с криком чаек, выбрав сходни,
Гудком протяжным захлебнётся пароход из Крыма в тьму разлуки,
Концы отдавший, изменивший всё на всём пространстве нашем,
И ты теперь, на койке в комнате чужой, протягиваешь руки
К видению, в котором изгнанной судьбе вдогонку машем...

Когда смертельно жив, вернулся из ГУЛАГа жизни кто-то,
Поэт, допустим, Заболоцкий, иволга вспорхнула с ветки мокрой,
Витала грусть и сумрак немотой окутывал болото,
И на лету прощались жалобно седые журавли, и охрой
Закрашен день осенний, и под сенью ясеней, вдруг, осенило
Кого-то в будущем : какой багряную ценой всё длится!
И лампа в комнате настольный свет на плоскость влажных глаз склонила,
Чтобы в тени лица блестели переполненные лица.

Когда на крючьях потолков развешены – поэты, люстры света.
И ваша жизнь на волоске висит, на нити паутины,
Никто не спросит : чем вы заняты всю жизнь, чьей кровью жизнь согрета,
И где обломки мачт бесследно потерпевшей бригантины?
Их поглотило море неба. Нет, не в небе – в море чайки бьются,
Срывают крылья в крик, никто не удосужится помочь им!
Остывшим ставший чай, остывший в ночь, стекающий на пол из блюдца.
Жизнь истекает ввысь, в последней комнате, так, между прочим...