Осокино

Век живу в своей деревне,
Каждый божий день-деньской.
Заезжает к нам намедни
Джип Чероки городской

По проселочной дороге
К бабке Марфе в поворот
И под лай четвероногий
Тормозится у ворот.

Любопытствовал, не боле,
Я в подзорную трубу.
По привычке разве что ли,
Раскатав чуть-чуть губу.

Внучка Марфина, лет тридцать
/бабке, вроде бы, под сто/,
Ну а мне /чего стыдиться/
Между ними где-то что.

Я – мужчина одинокий,
Не лишенный оных сил,
С виду пусть и колченогий,
Но, не глядя, очень мил.

Словом, чёрт меня попутал
Мимо ихнего двора
Подобрать себе маршруты
И курсировать с утра.

План, конечно, не открытка,
Далеко не госзаказ,
Но сработал. У калитки
На четырнадцатый раз

Сводит нас «счастливый» случай.
Эх, слабо ты, мужичьё:
Кровь вскипела, стала жгучей
От приветствия – яё!

Чуть не сдох от эйфории,
У последней встал черты.
Информация: Мария,
Вот, бежит от суеты,

Марфы нет, в тепло сослали
По решению детей,
Да, она у них из стали,
Нет, года уже не те.

С общих тем сошли к проблемам.
Мол, не вскопан огород,
И забор местами креном,
И вообще полно хлопот.

Ясен пень, живём в деревне.
Дел – всегда ассортимент.
Эх, видали мы пельмени,
Дайте что ли инструмент.

Грех ли? Женщина без пары –
Не живое ль существо?
Захотелось, вдруг, в гусары
С дуру мне, не без того.

Дело мастера боится,
А в работе я хорош.
Молодца моя десница,
Видно. Опыт – не пропьешь!

Бреши вычинил в заборе,
Пару брусьев заменил,
Как должно быть априори,
Так его и обновил.

А потом ещё покрасил.
У меня как раз была,
Сохла краска. В одночасье
Пригодилось полведра.

Вот и время пробежало.
Только это – первый день.
А по бравым циркулярам
Не положен бюллетень.

Ночь прошла, как на Купала.
Снились Марьюшки глаза,
Всевозможные начала,
Невозможные из-за.

Как Даждьбог засел на троне,
Честно, был уже готов
И к труду и к обороне,
Даже к выпасу коров.

День второй – особо тяжкий.
У кого бы сил занять?
Чай лопата – не салазки.
Сиднем землю – не вскопать.

Огород, с трудом, но сдюжил.
Он у Марфы – стадион,
Необъятная часть суши!
Истощил весь лексикон.

На дверях замаслил петли,
Пара дел на чердаке...
К мелочам бываю въедлив,
Даже к дырочке в носке.

Что я всё о дрожжах в тесте,
Не хватает что ли слов…
Мы же ужинали вместе:
То ли кашу, то ли плов.

Говорили на ночь глядя
/как занудно комарьё/,
Величала только дядей...
Видно; стар я, для неё.

А уснул, сны накатили:
Мы в ромашковых полях,
Или там на Пикадили,
Заполняем бланк госстрах.

В третий день /бог любит тройки/
На дровах всю злость сорвал.
Опосля последней колки
Распрощался и пропал.

Мимо домика соседей,
Чтоб свидетели нашлись,
Укатил на драндулете
В неизвестный парадиз.

Дал кружок, вернулся тропкой,
Через задний, свой же, двор,
Внешний вывел мир за скобки
И запил, как полотёр.

Самогон, селёдка, сальце...
Погрузился в забытьё,
Вышиваючи на пяльцах
Имя бисером – яё.

Знаю, нынче уезжает.
В телескоп то вижу я.
От Осокино до рая
Уйма вёрст, не про меня.

Сердце рвётся за Марией,
Да она – не от сохи.
Остается — ностальгия.
Не писать же мне стихи...