У моего народа грех

У моего народа грех тяжёлый старый есть:
Бывает умный человек, сорвёт с букетом лесть,
Однажды смелый человек вдруг встал на пьедестал
И слышит оды в свою честь – народ вдруг станет мал.

Он поспешит к своим друзьям, которые враги,
Где за улыбки знатных дам залазит вмиг в долги.
А вот теперь, чтоб их вернуть, плюёт он в свой народ
И раздаёт, и два даёт, и до конца даёт.

Когда не в силах победить народ огонь и меч,
Тогда враги нас любят вдруг и в ход пускают лесть.
И, словом лести обольщён, пустеет старый дом.
Там только древность, немощь в нём, там жизнь течёт с трудом.

Бывал врагом народ пленён, унижен, выгнан вон.
Но даже если цел был дом – проклятие времён.
Там Ассирийские полки, и Вавилон, и грек,
Последний Римский, Боже мой, – он двадцать один век.

И вот поёт труба отбой – всем собираться в путь.
Стань старый дом для всех судьбой конечной, вечной будь.
Всем рваться в первые ряды под градом пуль врага.
Мои друзья и ты, и ты отправятся в бега.

В пылу расскажешь анекдот про бывший свой народ.
Всех пережил он и живёт, и побеждает, вот.
Мы усмехнёмся и простим вас всех до одного,
Но видит Бог, Он не простит – не нам судить Его.

У моего народа грех тяжёлый старый есть.
Бывает умный человек, а сколько их – не счесть.
Они в Америке теперь – миллион, ещё миллион:
Хоть ешь ты их, хоть их ты пей, хоть ты возьми с собой в постель,
А мы тут делаем детей и наполняем дом.