ЗИМОРОДКИ

Декабри

Завернулась тоска в полушубок декабрьский,
а с дубленого неба – окрошкою сыпь,
я сегодня пишу тебе, милый, сибирскую сказку:
разведу акварели разлуки горчичною краской,
в до-ре-ми превращая за окнами скрип.

На дворе, как всегда, – минус тридцать с лихвою,
обленилось Светило и мимо прошло,
а тоска в декабре (представляешь?) сдружилась с зимою,
и теперь то Медведицей Снежной под окнами взвоет,
то фа-соль-ю срывает на городе зло.

И не выманить стужу: с утра заливает с туманом,
баньки курят дымы, нагоняя в жаровни под сто,
в декабрях, напишу, заблуждаются вьюги попарно,
и сугробы растут по ночам, словно с кашицы манной,
а по трубам ветра гулеванят на все ля-си-до…

ЯН-варь

Середина зимы как яблоня
разродилась вдруг снегирями,
и полевка спешит на злобу дня
пропищать в снегу, одурманить
злую сплетницу заохотную,
с рыжим посохом, остронюхую,
что по насту мчит, аки посуху,
завидав вдали вислоухую.

Середина былинной силушки
корневища пускает загодя,
направляя сокА на ивушки,
чтобы те зацвели для пАгоды;
на крещенские разбуянится,
в иордань падет окунувшийся
с Рождества загулявший пьяница,
перегаром заснежив улицы.

Cердцевина зимы капусткою
прохрустит по тропе наезженной,
покрывая лощину хусткою*
вдоль околицы позаснеженной;
поперек холмов наморщинится,
белой пудрою посыпая лоб,
на весну сердясь, именинницу,
сердцеед зимы – сам январь-холоп.

*хустка – косынка (укр.)

фе-ВРАЛЬ

Цвет луны далеко от телесного,
не люблю я плутовку зимой,
и дорогой уходит воскресною
день Крещенья, запив полыньёй.

По февральскому тракту околица
стосковалась белёсой вдовой,
и в ветвях заплутали и колются
снегири, в цвет придя кровяной.

Снег скрипит и пускает позёмицу,
прокатив по деревне арбой,
и на старую белую звонницу
вороньё переносит забой…

Старых ёлок остовы остывшие
в воробьиную пристань спешат,
и в отгулы уходят всевышние:
без зарплат, без оплат, без заплат…