ВЕДЬМИНЫ СКАЗКИ (I-VII)

I.

Хрусталик вытащу из сна,
пусть станет мальчиком незрячим:
и будет резать в Час Быка
давно продавшийся подьячий
ремесленника-петуха
за то, что ведьму гонит с рану,
по всей деревне разнося
бог весть что. Так-то горлопану!..

II.

Там – Локис, тянет рева нить,
пугая сов на лисьих тропах, --
он хочет. И ни есть, ни пить --
любить его урчит утроба:
на полумесяце полян
он рвет когтями кедра кожу,
не насыщаясь видом ран,
он пьян от страсти, – уничтожит...

III.

Тоска... И лайка на снегу,
настопорИв на ветер уши,
достала кость, а в трубах – гул,
и дым стоит, как джинна туша:
грядет мороз под пятьдесят,
с пургой, -- ее приходы близко,
затмит, и -- над тайгой плясать,
в огне-дыханье Василиска...

IV.

Спряталась песня, в окрУге тихо,
мокрым пробором бежит тропинка,
вместе с луною выходит Лихо –
житель таежный с горбатой спинкой;
травы кропИт – скоро ночь Купала,
над зверобоем – как огородник,
под подорожник пижму толкает,
тысячелистником крестит, сводник...

V.

Пьянью мох обложил трущобу,
под горелыми пнями – лето,
подвернуло, бедняга, ногу,
здесь отдышится до рассвета...
А пока (не юга ведь, люди!)
ледяною улыбкой -- осень;
ночь – и так до бела остудит,
что трава – на колени. Просит...

VI.

Земляничный остров охраняя,
запустив в подлистье ядный чуб,
черная, коварная, литая --
спит на солнце местный душегуб;
согревая холод алой краской,
лень свернув в скользящие клубки,
дремлет с обаятельною маской
гибельница гибкая тайги...

VII.

Мертвой пЕтелькой свое царство
подпоясывает зима,
бурый знает одно лекарство:
сон в объятиях зипуна;
но (не дай Бог!) недолюбившим
под малиновый перезвон --
умудрится... Мороз – и вышел,
не медведем, а Шатуном...