Художник

Художник

Небольшая темная комната, выходящая своими запыленными советскими окнами на оживленную улицу. Давно немытые, а, может просто, из-за знаменитой питерской погоды, они своими темными малиновыми занавесками напомнили Ирине Свердловой ее детство в огромной коммунальной квартире. Сами эти далеко не счастливые годы она не помнила, в памяти осталась только точно такие же портьеры и захламленный балкон за ними. Здесь же балкона не было. Ирина, студентка третьего курса журфака, задумчиво повернулась на восьмисантиметровых шпильках и продолжила осмотр мастерской художника.
Честно говоря, мастерской это помещение назвать было довольно сложно, об этом говорили только груды холстов в углу и клочки с эскизами, разбросанными по всему полу. В остальном, это была обычная жилая комната, какой она сама по себе и являлась.
Слева от входа стояла железная кровать, застеленная покрывалом в незатейливый цветочек, рассохшаяся от старости, когда-то коричневая тумбочка, бельевой шкаф, напомнивший Ирине гроб, пара кресел – вот, в принципе и вся мебель, что была здесь.
Еще, конечно, был мольберт – неуклюжая конструкция, наспех сколоченная из реек. На нем стояла незаконченная картина6 обилие непонятных серо-синих мазков на желтоватом фоне холста.
Минуту назад Ирину впустила соседка художника, которой он, по всей видимости, сдавал здесь комнату. С Михаилом Федоровичем Неминым она обменялась легким вежливым рукопожатием и, после того как представилась, была приглашена в его комнату. Ирина пришла сюда в надежде сделать блестящую статью, и ей не терпелось начать интервью, но она как завороженная не могла оторвать взгляд от холста. Конечно, ничего особенного в этих незатейливых мазках не было, но, может быть в сочетании с полумраком комнаты, с серым питерским небом за стеклом, в дождике, что монотонно накрапывал по крыше, в этом натянутом спокойствии, эта картина приобретала волшебные свойства казаться какой-то нереальной, попавшей сюда из другого, параллельного мира.
- А вы, случаем, не родственница того самого Свердлова? – спокойный голос сидящего в кресле мужчины заставил девушку обернуться. Теперь Ирина могла получше рассмотреть художника, при их знакомстве в темноте коридора, сделать это было довольно сложно. Михаил Федорович Немин поднял на Ирину взгляд своих невидящих глаз.
-Нет, к сожалению, нет, я просто однофамилица, - несколько запинаясь, ответила она, не отрывая взгляда от его лица.

Ирина никогда не видела слепых людей. То есть, конечно, видела в метро этих нищих с грязными шапками в протянутых руках, но это было не то. У него не было этих уродливых шрамов или белой пленки, затянувшей глаза, не было ничего. Его слепоту выдавал только взгляд, невидящий взгляд в одну точку. Конечно, художник поворачивал голову, наклонял ее, но его глаза оставались пустыми и невидящими, какими-то даже пугающе холодными.
Лицо этого человека было спокойно и бескровно, что казалось, его просто невозможно вывести из себя или смутить. В то же время в нем была какая-то мягкость, невыразимая теплота, что-то необыкновенно родное и близкое. Михаилу Федоровичу было на вид где-то около сорока пяти лет, и тяжелые складки около рта напоминали об этом, но они его совсем не портили, напротив – предавали ему в сочетании с тяжелым подбородком ощущение твердости, даже некоторой угрюмости. Довольно широкая челюсть, крупный нос, сильно выдающиеся вперед надбровные дуги – определенно этого человека нельзя было назвать красивым. Единственно по-настоящему прекрасными у него были глаза, глаза, которые не могли видеть. Большие с прямыми пушистыми ресницами, у них навеки застыло выражение покоя.
- Вы, наверное, сейчас разглядываете меня. Не смущайтесь своей реакции, я привык. Я понимаю, вам, молодой и, наверняка, красивой девушке противно смотреть на старого инвалида.
- Вовсе нет, - начала, было, Ирина…
- Не пытайтесь убедить меня, что это не так, - прервал ее Михаил Федорович – лучше просто промолчите. Быть может, я вызываю у вас жалость, а быть может, обычное отвращение – я не хочу это знать. Раньше всегда хотел, теперь нет. Ничего не говорите, я все пойму.
Ирине почему-то вдруг стало действительно его жалко. Нет, ей абсолютно не было противно на него смотреть. Наблюдая за ним, Ира уже перебирала в голове возможные варианты заголовков ее отчетной работы. Она уже видела, как сокурсники поздравляют ее с отлично сделанной статьей, пожимают руку преподаватели, перешептываются завистники…
- Да, наверное, у вас совсем мало времени, – резкий голос заставил Ирину вернуться на землю – Тогда я начну. Я не буду описывать вам мои первые детские впечатления: воспоминания о песочнице и тому подобное, скажу только, что родился я в очень хорошей семье…
Ирина слушала и погружалась в его низкий отчетливый, чуть хриплый голос как в омут, она будто на ощупь могла прочувствовать всю его тягучесть и вязкость. Девушка слушала, и каждое его слово тут же отдавалось яркой вспышкой в ее голове, находило свой образ, сливаясь с другими образами, образовывало целые картины,...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком