Эскиз обложки. Рецензия.

Добрый день, уважаемые гости страницы. Совсем скоро должна выйти моя книга. Хочу представить Вам будущую обложку и рецензию, которая выступит в качестве аннотации.
Возможно все это Вам интересно. Внимательно буду следить за обсуждением.)

Рецензия на сборник стихов «Скандалист. Из грязи, из звезд…»

Как-то монахи спросили папу римского, можно ли курить во время молитвы. Нет, дети мои, это кощунство, ответил папа. Тогда, посовещавшись, они спросили, можно ли молиться во время перекура. Разумеется, ответил папа.
Мы еще вернемся к этому анекдоту, а пока уже я, а не монахи, хотел бы спросить вас, уважаемый читатель, о чем стихи? В них же все написано, о чем, ответите вы, если ответите не подумав. Но если подумаете, то, может, вспомните «Мой Гамлет» Высоцкого: «А мы все ставим каверзный ответ / И не находим нужного вопроса». Похоже, что Гамлет занимался тем же, что и монахи – поисками вопроса под заданный ответ. А еще вы наверняка вспомните расхожее мнение о том, что в правильном вопросе содержится половина ответа. Вот только это мнение – не досужие выдумки, а часть метода Сократа, который утверждал, что правильный ответ у собеседника уже есть, но эти имплицитные знания для понимания требуют верного вопроса. Любопытно, не правда ли?
А если любопытно, то попробуем предположить, уважаемый читатель, что и стихи перед вами – задокументированный ответ. Осталось только понять, на какие вопросы. И найти хотя бы некоторые из них. Поехали?
Начнем с того, что перед нами стихи о любви. По крайней мере, по форме. К даме, например, поэт позволяет себе лишь уважительное обращение на Вы. Но при этом спотыкаешься о некую анатомичность такого уважения: часто встречаются Ваша грудь, Ваши ноги, Ваша спина, Ваш живот. Да и рассудочность некоторых заявлений сбивает с толку, заставляя усомниться в искренности чувств и представляя поэта скорее циничным хлыстом, волочащимся за юбками:

Ваше имя застыло в мгновении.
Постараюсь его сохранить
В рассудительном сердцебиении,
Что совсем не умеет любить.

Или:

Я честно верил своду правил,
Уставу, что я свято чтил…

Действительно, свод правил и устав не слишком похожи на страсть и безумие. Иногда автор подчеркивает, что даже трогательность в его стихах надо понимать без эмоций:

Я наконец-то Вами тронут,
Раз вашу чувствую ладонь.

А любовь? Вряд ли, скорее маята тела, которую умная женщина видит насквозь:

Люблю ли я? Не знаю, тело мается.
Что трудно скрыть, и Вы ещё назло
Всегда умны, к тому же и красавица,
И я для Вас прозрачное стекло.

Эмоции же подобны гротеску, который позволяет себе бездушный, но блестящий разум:

Эмоции – подобие гротеска…
Прозрачности достойны только те,
Кто вычищает разум свой до блеска
И сохраняет душу в пустоте.

Но не спеши, читатель, ставить диагноз. В него должны укладываться все симптомы:

С тех самых пор, как мы уже знакомы
И до тех пор, когда уже пройдет,
Не доверяйте видимым симптомам
И под рукой имейте антидот.

Не знаю, как вас, а меня тут же одолели сомнения: а вдруг все вышесказанное – лишь «видимые симптомы»? Но симптомы не бывают без причины. Причина должна быть.

Вдруг неожиданный просвет.
Так это, или показалось…
И все же злости больше нет,
Но вот бессмысленность – осталась.

О каком просвете идет речь? Любой больной надеется на выздоровление, и просветы – это, конечно, то, что бывает между симптомами. Но если между симптомами нелюбви просветом вспыхивает чувство и снова уходит, то это заставляет разочароваться и потерять надежду. И тогда, действительно, все бессмысленно.
Подтверждение тому, что за маской неверия и скепсиса живет чувство, мы находим, когда встречаем:

Вам невдомек, возможно, даже дико,
Во мне опять два разных существа:
Одно живет в задумчивости мига,
Другое на потребу естества.

Просвет, миг – вот то, что ждет разуверившееся сердце, и ради чего оно сменяет один «берег» на другой:

И пусть всё равно. Да тебе ведь всё равно…
Незаметным стал я в твоей судьбе.
Нет, не разделил это чувство поровну –
Всё забрал себе. Всё забрал себе.

Да ты не тужи, птаха беззаботная,
Я себя в обиду никому не дам.
Я ведь, как и ты – Птица Перелётная…
К новым берегам. К новым берегам.

И совсем откровенно:

Ах, сердце, ты опять влюбилось!
А впрочем, не переставало.

Возможно, сердце боится в это поверить сразу и бесповоротно:

Я вас люблю. Не верю в это чувство,
Но ощущаю магию страстей.
На паперти священного искусства
Мне подает одна из Галатей.

Но пусть даже раньше все было рассудочно и «по уставу», важно то, что переживается сейчас:

Сотворим, растворимся в звенящее,
Ныне мы не одно ли красивое?!
Небо, верую! Вновь. В Настоящее.
И назло кривотолкам счастливое.

И стоит только поэту поверить, что он «выздоровел» и то, что происходит между ним и его дамой – настоящее и подлинное, его стихи преображаются и забывают про приличия и стыд:

Познайте прелести агонии,
Стене молитесь, потолку.
Всплеск и подобие гармонии –
Все, что позволить Вам могу.

Уже не он ...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком