Солнечное затмение

Произведение представляет собой цикл стихотворений, объединенных одной сюжетной линией. По сути это роман в письмах. По мере погружения в переписку главных героев, в восприятии читателя, в той или иной мере, вырисовывается общая картина.

Главные герои, Владимир и Ольга, увлечены друг другом. Ольга несвободна. Сюжет начинается с того, что героиня в пылу нахлынувших эмоций и благоразумия решает прекратить отношения рискующие перейти, либо уже преступившие, границы приличия.

*«Прощальное письмо». Ольга.

Не ждите писем. По'лно вздора. Нас с Вами нет. Примите яд
Благоразумия, и скоро придёт спокойствие в Багдад.
А с ним глубокий сон здоровый, пора бы выспаться вам. Ночь
Возьмет в целебные оковы, гоня мучительное прочь.

Не упрекайте сердцем, по’лно. Нет сил ни лгать ни вразумлять.
Все понимаю, безусловно, но и устала понимать.
Мы были добрыми друзьями, пока напрасная искра
Не распалила вас стихами, переродив вас в бунтаря.

Прощайте, Друг Мой. Чувство долга превыше чувственности слов.
Прошу прощения и только, и не прошу у вас стихов.
Вы нынче будете несчастны, но в жизни тысяча дорог,
И пусть одна из них напрасна, есть ещё сотни, видит Бог!

Не нужно писем. В сердце женском, признаться, обитает грусть.
Все потому, мой бедный «Ленский», что я их помню наизусть.
Но это боле невозможно. В слезах последнего письма
Смиритесь с фактом непреложным. Иначе я сойду с ума.

*«Подаяние». Владимир.

От искры возгорелся порох. Зачем играли вы с огнем,
Когда вам место в резонерах, чьи догмы в тягость на подъем…
Вы дали повод мне однажды. Смутив, искали новых встреч,
Но утолив немного жажды, решили вдруг предостеречь,

Унизив письменно, заочно. Не объяснив лицом к лицу,
Что страсть моя неправомочна и не угодна образцу.
Мол, я назойлив, слишком пылок. Вы в этом видите дефект,
И потому я пережиток отныне, присно и вовек.

Как вы жестоки, беспощадны. Уж лучше выстрел из ружья,
Или грабитель кровожадный, что отнимает жизнь зазря.
На мертвой гербовой бумаге мне передали приговор,
Как плесневелый хлеб бродяге через слугу, через забор.

Что ж, я вкушу его прискорбно, а с ваших рук приму и яд,
Коль вашей милости угодно, так я и письменному рад.
Потерян, чушь несу со злости. От солнца просится во тьму
Душа, разыгранная в кости, чтобы не верить никому.

*«Признание». Ольга.

Прошу Вас, Сударь, не судите. Не будьте строгим. Бог – судья,
Во всей злосчастности событий была виновницей и я.
Покорно голову склонила. Свою ответственность несу,
За то, что вспыхнувшая сила вдруг навлекла на нас грозу,

Ненастье. Влюбчивость порочна, где мудрость прожитых мной лет…
Как оказалось, так непрочно мое зарвавшееся нет.
Мой бедный Ленский, сердцу больно. Я нас обоих подвела,
К чему-то большему невольно, о чем вещали зеркала.

И оттолкнула вас, из страха пойти у чувств на поводу,
И свое сердце словно птаху на волю выпустить в бреду.
Непозволительная вольность, предосудительная блажь…
Кляну себя и вас за вздорность и за случившийся пассаж.

Нет оправдания проступку, и потому от вас вдали,
Храню сердечко ли, голубку от чувства, что вы разожгли.
Прошу вас, Сударь… Нас осудят. И без того на мне пятно.
Пощады мне - той, что вас любит, когда любить запрещено.

*«Бремя». Владимир.

Что делать мне, скажите сами: любить вас или сожалеть?
Живу отшельником, стихами, рискуя вскоре заболеть.
Жду ваших писем денно нощно, ищу ваш призрак между строк,
И объясняюсь с ним заочно, кляня себя, что одинок.

Само случившееся странно... О, эти мысли, их не счесть.
Вины не чувствую упрямо, что бросил тень на вашу честь.
Став вашим поводом отъезда, стал бледной копией себя.
Не нахожу покоя, места, уже воочию скорбя,

А память вальс тревожит Венский, когда я вами занемог.
Шутя, меня вы звали Ленским, предвосхитив тем эпилог.
Встреч не искать, жить прошлым встречи... Уж лучше сгинуть навсегда.
Не поминайте, время лечит. Вот только медленно; года.

Жду отречения эмоций. На темной стороне луны
Нет больше веры в чудотворцев и чудеса их не нужны.
Пространство замкнутое временем отождествляет мой удел.
Все чувства кажутся лишь бременем и выражает их пробел.

*«Дневник». Ольга.

Прости мне, Боже, мою слабость. Пишу Вам снова, в пустоту,
Чем вызываю грусть и жалость, как изможденная в бреду,
Заговоренная дождями с небес сошедшими давно,
Все чаще мыслящая снами, а значит с ними заодно.

Во сне дубовая аллея. Совсем в начале октября,
Пока что большего не смея, гуляет пара: вы и я.
Замысловаты разговоры. Ни с кем так не было легко
Вести причудливые споры, порою мысля глубоко.

Свеж и прохладен воздух парка. Воспоминания просты -
Разлука, время, лихорадка простыми делают мечты.
Простите, нынче я слезлива, опять эмоций не сдержать.
Я словно плачущая ива, чьи листья пали на тетрадь.

В чернильных жалостных разводах моя, пожалуй, скрыта суть:
Я растворяюсь в эпизодах, пытаясь все перечеркнуть.
Окружена вокруг заботой, и ею же доведена.
Блещу на людях позо...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком