Касабланка-Москва...

Эта почти не выдуманная история могла произойти с кем угодно и когда угодно...

De moi a vous est la danse d'une furie russe furieux.
De toi a moi - une chanson melancolique de sable.
Mais au nom de l'amour, il y a des parallelles aux pauses,
espace de subordination, vous etirez votre main.
Tichiro Tojmi

От меня до тебя - танец бешеной русской метели.
От тебя до меня - заунывная песня песка.
Но во имя любви на изломы идут параллели,
подчиняя пространство, к тебе протянулась рука.
Тихиро Тоями

Берберская роза...

Тридцать девять и пять... От жары расплавляются тени,
но про дождь на берберском Всевышний не слышит молитв,
и за каплю воды мне не жалко последнего пенни,
на котором Виндзорский король без короны грустит.

В припортовый таверне прохлада струится волною,
незнакомка напротив задумчиво смотрит в окно.
Я за взгляд этой женщины сдам без сражения Трою,
только жаль, что таинственный город разрушен давно.

Мы сюда забрели, чтоб от солнца и зноя укрыться,
в незнакомых глазах чужеземную грусть прочитать,
и, возможно, стороннему, будто имаму открыться,
"распечатать уста" и сломать недомолвок печать.

Настежь души откроем, срывая запретов застёжки,
в диалоге немом обойдёмся без слов и без фраз.
Мы устали от фальши в красивой и яркой обложке.
Чтоб почувствовать боль хватит пары сочувственных глаз.

Старый мир, словно бритвой, отрезан закрывшейся дверью.
Со счастливым финалом пора дописать эпилог.
Две совпали дороги, и два одиночества верят -
навсегда бесприютности прошлой закончился срок.

Мы друг друга нашли, и любые сомненья излишни,
для меня никогда ты отныне не будешь чужой.
Коль предложат прожить без тебя ещё несколько жизней -
наотрез откажусь за мгновенье свиданья с тобой.

(Casablanca, Restaurant du Port de Peche)

Три дня и три ночи...

Нас "Летучий Голландец" заждался в порту Касабланки.
Этот рейс зафрахтован для двух пассажиров вчера.
И как только над бухтой умолкнут четвёртые склянки -
нам на поиски рая надежда вручит ордера.

Тёмно-синие воды форштевень уверенно режет.
Тает ночь, и заря горизонт поджигает во мгле.
Мы вдвоём на борту, а вокруг - океана безбрежность,
где от двух одиночеств волною стирается след.

Разливается нежность в груди обжигающим воском.
На губах поцелуи твои оставляют ожог.
Недоверья былого становится тоньше полоска -
это души скрепляет любви неразрывный стежок.

Ты - моя до последнего вдоха, предсмертного хрипа!
Шквал эмоций пронзает, как сотня острейших рапир,
и внутри не смолкает оркестр чародейственных скрипок,
и звучание громче Уильяма Кидда* мортир.

Мне про трепетность чувств рассказать невозможно стихами!
Будет каждое слово - неточным, неполным, пустым!
Я на дне твоих глаз. Сердце сжалось, как лист оригами.
И не кровь разрывает аорту - бурлящий Гольфстрим.

Наше счастье, как парус пропитано солью морскою.
Жаль - потребует море всю соль у причала вернуть.
Я проложенный курс изменю и неслышно открою
дверь в непрожитый день и в ещё не законченный путь.

*капитан Уильям Кидд - один из самых известных пиратов Средневековья (прим. автора)

(Casablanca - Agadir)

В Аравийских песках...

Трое суток прошли, даже час не добавила вечность.
Перед нами лежит полуветхий, обшарпанный мол.
Старый бербер изрёк на знакомом причале при встрече:
"Смерть лютует в местах, где самум Аравийский прошёл!

Избегайте пустынь! Безрассудства "плывун" не прощает -
поджидают опасность и гибель на каждом шагу,
а тропинка в Эдем за бархан, как змея уползает,
и за сотню дирхам провожатых найти не смогу."

"Красный ветер" взлетел, изменяя пустынный рисунок,
и встают миражами пропавшие с карт города.
Караваны надежд мы с тобой поведём через дюны
в край, куда не дойдут, бесшабашно дымя, поезда.

Нам пропажи "бессмертных" Камбиза* известна разгадка,
но вперёд нас мечта и удача по звёздам ведут.
Мы идём, чтоб исчезла бессонных ночей лихорадка,
и дороги в любовь выбирали единый маршрут.

Я тебе расскажу про красивый, оранжевый замок,
будет он возведён по песчинке всем догмам назло.
Даже дюнный песчаник превысит по плотности мрамор,
если пламенем чувств тот песок невзначай обожгло.

Мы с тобой на двоих эту тёплую осень разделим,
без остатка сведём все сомненья и беды на "нет".
Ошибался Евклид - пересечься должны параллели,
в наших душах любовь избирает счастливый сюжет.

*в 525 г. до н. э. во время песчаной бури в Сахаре погибло пятидесятитысячное войско персидского царя Камбиза (прим. автора)

(Merzouga)

Последняя ночь...

Мы прочли торопливо роман наш "от корки до корки",
понимать научились желанья и мысли без...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком