декад/энное

всё, что сейчас осталось, — сбрасывать шелуху,
перебирать сновидения, радовать солнце
бледностью кожи, ранимостью. Мне достаётся
только ожог, не загар: что рахат без лукум.

в общем, я пользуюсь малым, довольствуюсь бОльшим
в общей кривой из мечтателей белых ночей.
радуюсь новому образу, будто бы он до меня — ничей.
всё уже скушано… крошку мне, крошке, — но не до крошек.

так из амбиций выскакивал нищеброд:
не теорема — но аксиома подавно.
мои сны уникальны, им нет и не будет им равных,
что до науки, меня она трогает, но не проймёт.

тоскливо, как то, что нельзя ни измерить аршином,
умом не принять: депрессия ли, Россия ль... как ни крути,
томный взгляд видит космос, а космос с биноклем притих:
смотрит, как многие лета мы падаем в многие зимы.

что шелуха? — только видимость прежней кожи.
думаешь: дёрнул плечом, прогнулся в спине,
и станет mens sana in corpore sano, но нет
лёгкость всех перемен — в трудоднях, не продать подороже.

не тревожься: те сны, что остались, на перебор
и перебой нам пророчат не финиш — только этапы.
и пока ленно шаг от кружева туфель до шаржевых тапок,
наш взгляд ещё — в звёзды, наш сон — raretE, но никак не столовый прибор.