ТАКОЕ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ

Как-то в парке познакомилась я с миловидной женщиной, которая всегда в одно и то же время выгуливала собачку. Разговорились. Дина( так звали мою знакомую) оказалась чудесной рассказчицей. Я слушала ее, затаив дыхание. К тому же, несмотря на свой преклонный возраст, она знала массу стихов и читала их мне наизусть с большим удовольствием.
Я хочу познакомить своих читателей с одним из эпизодов послевоенного детства Дины, о нем она рассказала мне в одной из наших бесед .
В 1946 году десятилетняя Дина вернулась из эвакуации, города Омска со своей бабушкой Ханой в город Клинцы Брянской области, где Дина родилась.
В тот жаркий июльский день,о котором пойдет речь, Дина играла в прятки со сверстниками во дворе своего дома. Недалеко от дома находилось разрушенное здание текстильного техникума и школы. Восстановительные работы вели на этих объектах пленные немцы. Дети ежедневно видели длинные колонны пленных, которых вели на работу и потом с работы. Лица немцев были хмурыми и изможденными. Некоторые протягивали руки за подаянием, даже могли выйти на несколько шагов из колонны, а конвоиры допускали некоторые вольности и на попрошайничество немцев закрывали глаза.
Иные немецкие офицеры могли ненадолго отлучаться и ходить по городу в поисках еды. Нужно отметить, что почти все немцы были крайне истощены. Кормили их очень скудно: суп из воды с капустой, без мяса. Хорошо, если в супе плавало несколько бледных картофелин. Если попадалась в супе рыба, ее ели вместе с костями.
Но что говорить о кормежке немцев, если население Клинцов тоже голодало.Особенно голодным был 1946-й год. И тем не менее кое-что перепадало и "фрицам": кто горсть семечек насыплет, кто кусочком хлеба поделится, а кто и огурец подаст, который был для немцев особенным лакомством.(русская ментальность или загадочность русской души поражала немцев) Пленные офицеры получали по 40 граммов махорки, которую тоже выменивали на хлеб. Заядлые курильщики особенно страдали без курева.
О войне у каждого немца- своя правда. Веру в победу многие утратили со Сталинграда, но сомнения возникли еще раньше, с самого начала войны не все немцы верили в успех и считали Гитлера, развязавшего войну, безумцем.
Настроение у большинства пленных было подавленным. Некоторые в безумном состоянии от голодных галлюцинаций коллекционировали рецепты готовки блюд и пирогов....
Я возвращаюсь к тому летнему дню, когда Дина играла во дворе с ребятами в прятки.
Она подбежала к скамеечке, где сидела бабушка Хана, и увидала такую картину:
возле бабушки стоял пленный немец и просил бабушку( он говорил по- русски, но с большим акцентом), чтобы она дала ему какой-нибудь еды. Бабушка вдруг разразилась слезами и стала кричать:" Уходи, уходи прочь! Ничего тебе не дам! Я вас всех ненавижу, фашисты проклятые!. Вы мою единственную дочку живьем в землю закопали и отца этой девочки( бабушка указала на Дину) сгноили в концлагере.Он в душегубке погиб...
И вдруг немец, на глазах изумленной Дины, упал перед бабушкой на колени, стал целовать ее ноги, а потом вытащил из кармана рубахи фотографию, на которой была изображена красивая белокурая женщина с двумя маленькими мальчиками.- Вот это моя жена Грета и мои дети- Отто и Вилли.Они все погибли, когда ваши бомбили Берлин. У меня никого не осталось.. Зачем я еще живу на этой земле- не знаю...В этой войне виноват Гитлер, а мы только выполняли его приказы. Приказ для нас- приказ!
Бабушку и немца окружила стайка ребятишек. Все стояли и молча смотрели..
-Ну-ка, уходите все отсюда, продолжайте играть,- закричала на ребятишек бабушка. -Прочь! Прочь отсюда!
- Бабушка,- тихо попросила Дина, дай этому немцу немного картошки, мне его почему-то жаль..
Бабушка еще громче закричала:" Прочь! Немедленно все уходите! Оставьте меня в покое! Не вмешивайтесь!
Дети разбежались. А немец продолжал все стоять на коленях перед бабушкой.
Сердце Ханы пыталось вырваться из груди, из узкого пространства, в котором ему было невыносимо тесно. И у немца сердце внутри вздрагивало и ныло, но он не уходил, а продолжал стоять на коленях перед бабушкой.
Хана видела в его глазах беспросветный мрак и печаль, от которых по спине пробегала дрожь.
Гнев, жалость- все перемешалось в сердце Ханы.
Когда Дина через час вернулась в дом, она увидела сидящих за столом бабушку Хану и немца, которого звали Ганс-Ганс Майер. На столе дымилась картошка в чугунке и лежало несколько ломтей хлеба, а Ганс и Хана рассматривали лежащие на столе фотографии и, не стесняясь своих слез, плакали, вспоминая погибших детей. И эти воспоминания ударяли в сердце сильно и остро. Если бы можно было внести в жизнь поправки?
Но, к сожалению, жизнь надо принимать как есть, без поправок.
Боль у сидящих за столом людей- еврейки Ханы и немца Ганса, заключенная в их душах, вдруг вырвалась наружу.Они словно не говорили, а выплескивали слова.Но смысл их был понятен всем, даже маленькой Дине: в мире много случается такого, чего быть не должно. Жестокости в этой жизни часто нет меры, а добро измеряе...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком