Штурм Харара

ХарАр – это город в Африке, центр эфиопской провинции Огаден. А штурмовали его сомалийцы. И я был в Хараре как раз в этот момент. Можете себе представить – еще за полгода до штурма африканского города я заканчивал в Москве институт, на тихой улице, в старинном доме с колоннами, перед которым росли столетние деревья.
Я заканчивал Московский инъяз, где обучался на переводчика. Будущую работу я не любил и был почему-то уверен, что не проработаю переводчиком ни одного дня. Так и получилось. Надо сказать, что по основной специальности не работал ни одного дня не я один.
Выпускников нашего курса можно сейчас встретить среди таможенного начальства, увидеть по телевизору в спортивной программе, найти в рядах украинской контрразведки, среди ресторанных администраторов и так далее. Так что исключением я не стал. И ничем исключительным не выделялся и тогда, когда еще учился на переводчика.
Я очень любил наш институт, хотя и ругал его иногда вместе с другими студентами. Но в душе я его любил – и люблю сейчас. Каждого, кто впервые попадал в его стены, удивляло огромное количество симпатичных, умных и каких-то непристроенных девушек. Они ходили по длинным коридорам, курили в стеклянном переходе, зубрили науки в аудиториях, сидели в буфете и на лавочках в сквере прямо перед ним. Не все, впрочем, были непристроенными, некоторые, напротив, были пристроены очень хорошо, и иногда фотографировались в таком виде – слева лежит она, на ней совсем ничего нет, справа какой-то дяденька, тоже без ничего, а между ними пальма в кадке.
В кругах, близких к Инъязу, всех этих девушек за глаза называли инъязвочками. Я не понимал, почему, пока не женился на одной из них. Но очень скоро я снова думал о них хорошо, решив, что лишь получил то, чего заслуживаю. Так, скорее всего, и было на самом деле.
Так вот, ничем особенным я в толпе молодых людей, которых тоже хватало в коридорах и аудиториях Инъяза, не выделялся. Хотя, конечно, я учился на самом престижном факультете, но на этом факультете наша учебная группа была в середине, а я – в середине нашей группы. Выделялся я, мне кажется, тем же, чем несильно выделяюсь из толпы на улице до сих пор – задумчивым видом и какой-то старомодностью одежды. Я тогда занимался спортом, хорошо бегал, метко стрелял, немного боксировал, редко болел, был спокойным и молчаливым, но без мрачности.
Как я теперь понимаю, поэтому я и попал в поле зрения КГБ. Но отнюдь не как диссидент, вроде известнейшего интернетовского поэта Имануила Глейзера, а как кандидат на пополнение его рядов. Меня пригласили в некое неприметное здание в одном из переулков вблизи Лубянки, которая тогда называлась площадью Дзержинского.
Боже мой, как давно и как недавно это было! Иногда мне кажется, что моя душа, будто русалка, поднимается из зеленых глубин к поверхности реки, на берегу которой стоит, освещенный золотым солнцем, дом с колоннами, под столетними деревьями. И моя душа видит его, видит синее небо и кроны деревьев в нем сквозь волны и блики, совсем близко – и не может вынырнуть из зелено-золотой воды, чтобы выйти на берег. Как это иногда грустно!
Так вот, меня пригласили в неприметный и весьма неказистый домик в два этажа, во дворах, где меня, вместе с другими кандидатами, допустили к первым тестам.
Сколько всего таких тестов, и какие они, я не узнал, потому что меня отправили домой после самых первых из них, вместе с большинством кандидатов. То есть, тесты я не прошел. Через неделю мне дали знать, что людям из дома в лубянском переулке я не подхожу. Мне, между прочим, сказали еще, что тесты определили мой характер как «скрытный и насмешливый» - и я не стал спорить.
Среди множества вопросов в тестах был такой: «Хотите ли Вы поохотиться в Африке на львов?» - «Да!» - ответил я, не задумываясь, чем, кажется, помог раскрыть свой насмешливый характер. Но я без шуток хотел в Африку, мечтал об авантюрах и приключениях. И самое удивительное, что очень скоро я мог поохотиться на настоящих львов в Африке и только жалость к ним, а вовсе не скрытность и насмешливость, помешали мне.
Но для той работы, которую мне предложили в КГБ, я вправду не подходил, что тут говорить! Через два года я познакомился с человеком, который в свое время выдержал все тесты, и признаюсь, что мне до него было далеко. И таких людей очень мало.
Надо сказать, что прошло совсем немного времени – и я увидел другое лицо Комитета государственной безопасности, уже без доброжелательного огонька в глазах, но об этом я еще расскажу.
Я уже не знал, что мне дальше делать. И вот однажды меня вызвали в коридор прямо с занятий по военной подготовке, в которых я участвовал как командир отделения, и сказали вполголоса, что мое заявление в Министерство обороны высокие инстанции утвердили. Я и забыл, что писал такое заявление, за тайными тестами.
Поскольку проверка, которою провел КГБ, превосходила проверку Министерства обороны, проверять меня больше не стали, а сразу спросили – как я отношусь к тому, что меня пошлют в Су...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком