СНЫ ДЛЯ ДВОИХ (Цаголова Лаура)

В.К.

1.

Послушай! Кто тебе сказал, что иллюзорны сновиденья?
Я помню этот белый зал всю прорву лет от Сотворенья.
И эту стужу стен пустых веригами шагов гудящих.
Я помню всех твоих святых в минуты скорби приходящих.
И тех, обязанных углам за то, что омрачали лица.
Здесь шли надежды по рукам желающих самоубиться.
В одном единственном окне пылало небо в лихорадке.
И в этом бешенном огне, как на холстах времён упадка,
крушили камни города вдогонку вольным пилигримам.
Ты уверял, что так – всегда. И был за это нелюбимым.
Твой мир учился не дышать, а я боялась задохнуться…
Чей это сон?
Кому решать,
кто первым должен в нём проснуться?

2.

- Хочу воды! И вечности…
Луна или фонарь?

Страдает поперечностью
спасений вертикаль.
Тяну себя пошагово
сквозь шёпот Отходной.
По Лестнице Иакова
нельзя идти одной!

Но чахнет от заплечности
отвага двойника.

- Хочу воды! И вечности…
Той самой. А пока:
падениями скошены
попытки выйти за…
Что катится горошиной?
Луна или слеза?

Учебные страдания
кромешному – пустяк.
Но кто-то знал заранее,
что всё пойдёт не так.
Под маятником Млечности
ест мир своих с ножа.

- Воды хочу! И вечности…
Луна или душа?

3.

Обречены.
От гончих этой ночи,
в которой обрастали высотой,
спасенья нет!
Руины многоточий -
останки надиктованного мной.
Мы шли на вспышки ложной позолоты,
читая путь по выбоинам гнёзд…
Теперь разочарованные своды
пытают нас оскоминами звёзд.

В надежде отдышаться от испуга,
от беглого смешения шагов,
пускаемся по замкнутому кругу
до бледности расширенных зрачков.

Обречены
приманками распутий:
под каждым камнем прячется змеёй
желание обманываться в людях,
однажды покалеченных землёй.

Давай уйдём!
Пусть даже слишком поздно.
Пока ещё любить не зареклись…
Здесь - не к добру…
Ветра оскалил воздух…
Открой глаза!
Молю тебя,
проснись!

4.

Две жизни над уровнем смерти рассветное пьют молоко.
Заветному «будьте-как-дети» отныне учиться легко.
Едва закатилось земное за скорбного времени кладь,
они поднялись над собою привычное одолевать.

Две песни над уровнем моря встречают свои корабли.
Быть может, впервые не спорят о том, что увидят вдали.
Теплеют высокие ноты над узами розы ветров.
Густеют прибрежные своды в доверчивых снах моряков.

В часы, когда немы пристрастья и верен смиренью прибой,
две птицы над уровнем счастья слезятся бегущей строкой…