Беседы с А-Джей обо всем на свете

«… Приходите к Медному всаднику, сегодня вечером, накануне белой ночи. Вы знаете, что такое белая ночь!» - сказал я А-Джей в конце комикса про нее. Комикс этот совсем не обязательно помещать в Интернете. Ничего Интернету от того не сделается, если я не помещу в него мой комикс про А-Джей.
Но перед тем, как я сказал А-Джей эти слова, многое произошло, на что в комиксе нет даже намека, и много других слов было сказано.
Вот, кстати, про размещение в Интернете – если бы Интернет существовал во времена Карла Маркса, как там смотрелся бы его «Капитал»? Вообще, мне кажется, его труд в Интернете читали бы одни женщины. Кого еще привлекло бы такое название?
Между прочим, «Капитал» Маркса наполнен тайной эротикой. И сам Маркс на фото смотрится весьма эротично. Толстые красные губы, черная борода, которая наводит на мысль о волосатой груди, наглый и высокомерный взгляд.
Неспроста ведь одна англичанка приехала недавно в Париж положить цветы на могилу Маркса, а ее там …. Или это парижанка приехала в Лондон, я не помню точно, где похоронен Маркс. Она почитала «Капитал», посмотрела на его губы и бороду, и поехала на кладбище, положить цветы. А там ее…. Я бы предпочел, чтобы это была парижанка, на туманном лондонском кладбище, полном вампиров и призраков.
Я как-то раз спросил А-Джей: «Для чего Вы записались на курсы пулеметчиков при Смольном институте?». Нескромно с моей стороны задавать такие вопросы.
Но на меня иногда находит, к сожалению. Как-то раз я был в гостях на одной фирме, и вдруг спросил бухгалтера: «Лилия Вандаловна, а у Вас чувствительная грудь?». Надо быть ненормальным, чтобы задать такой вопрос незнакомой, порядочной женщине. Но и выпили мы к тому времени тоже прилично.
Лилия Вандаловна совсем не обиделась на меня, только молча глянула – и все. Она была влюблена в своего главного бухгалтера, и других мужчин для нее будто не существовало. Кроме еще ее директора. Интересно, что она ответила им, если бы они ее спросили, а не я?
Вообще-то, я ничего такого не имел в виду. Просто мне всегда было интересно, как устроены бухгалтеры. Если бы она ответила мне про грудь, я спросил бы еще о чем-нибудь, и тоже без всякого подвоха. И так далее. Но она ничего не ответила, только глянула – и оставила меня в неведении до следующего раза. А когда теперь представится следующий раз? И представится ли вообще?
Вот и А-Джей тоже ответила мне хоть не взглядом, но тоже непонятно. Она сказала: «А зачем Вы, г-н Владимиров, записались на курсы механиков-водителей танка при Мариинском театре?» - «А-Джей, - ответил я, не задумываясь, - это как раз объяснить очень просто. Вдруг Вам, за пулеметом, потребуется огневая поддержка? А я тут как тут. Или Вам станет одиноко – а здесь я на танке» - «Ну, не знаю, - ответила А-Джей, - с чего это мне вдруг станет одиноко за пулеметом?» - «Вы, А-Джей, - посоветовал я, - не зарекайтесь».
«Ну, не знаю» - повторила А-Джей и побежала на свои курсы. А я, не торопясь, пошел на свои. Мне сердце подсказывает, что она поспешила с ответом.
Или вот еще. Я как-то позвонил А-Джей по телефону и спросил ее: «А-Джей, вот что значит – рожденный ползать летать не может?». И как бы замер в ожидании. А на самом деле мне совершенно все равно, что это значит. Боюсь, сам автор этих строк не знал, какой смысл в них вложил. Так, сказал от нечего делать.
Но А-Джей восприняла мой вопрос всерьез. Да разве можно было? Но она начала мне объяснять – мол, это значит то-то и то-то. То есть, по ее мнению, если ты рожден ползать, то ты не полетишь ни за что.
«Как это так, А-Джей! – не согласился я. – А драконы в сказках?» - И вдруг я подумал, что самое время рассказать ей про парижанку, которую на могиле Карла Маркса…. Между прочим, нигде не сказано, что она сильно сопротивлялась. Обо всем ведь известно только с ее слов.
Может быть, она добавила пикантности своим ощущениям, рассказав, что все случилось против ее воли. Может быть, она рассказывала свою выдуманную историю и пыталась понять, что думают и чувствуют слушатели, видят ли они ее тайный, подсознательный намек.
Но я ничего не рассказал А-Джей про парижанку. Вместо этого я задал ей новый вопрос.
«А-Джей, - спросил я, - а у Вас есть знакомые бухгалтерши?» - «Нет, - ответила А-Джей.- Сейчас нет, а раньше была одна девочка». Вот так когда-нибудь я потеряю к А-Джей всякий интерес.
Про парижанку на могиле Карла Маркса ей рассказывать еще рано, узнавать через нее, как устроены бухгалтерши – уже слишком поздно.
«А почему Вас, г-н Владимиров, это интересует?» - долетел до меня по проводам голос А-Джей. – «Как устроены бухгалтерши? – в задумчивости переспросил я. – Не знаю, мне с детства было интересно, еще когда я был маленьким мальчиком» - «Нет, - откликнулась А-Джей, - я про рожденного ползать. А теперь мне стало интересно, почему Вас так интересуют бухгалтерши!»
И тут я вдруг подумал – а та парижанка, поклонница Маркса, она не была бухгалтершей? И у меня просто голова закружилась, когда я предста...
Текст превышает допустимый размер, нажмите сюда, чтобы просмотреть текст целиком