Всё было там, где не было меня

Всё было там, где не было меня,
и там, где никогда меня не будет.
Я намертво запутался в корнях
и суффиксах, шепнуть пытаясь людям,
что «мучили сомнения и так
хотелось воли» - песня не сложилась.
Всё было там, где цвёл июльский мак
и сок его снотворный лился в жилы.

Всё было там, где улица в канал
врезалась. Там стояла бригантина
на якоре. Я женщину позвал
уйти в моря… Мы поднялись в квартиру,
спустили паруса оконных штор,
от выпитого заштормило. Шторм
не выбросил на скалы, вынес в тину.

В той зацвети болотной, в той грязи,
где аудио – рэп вечерней жабы,
я на подъездных лестницах скользил
в плевках детей. Я обходил их, дабы
им не узреть случайного отца
в одной из тех полупристойных масок,
которой я похмельную гримасу
скрываю, зажигая у крыльца

вторую сигарету. Первой мало.
Больному сердцу нужен никотин.
Я выхожу – и снова у причала,
в тумане, силуэты бригантин,
готовых сняться с якоря… Ни дня
мне не прожить. Не спеть: «Хотелось воли».
И волн. И проходили без меня
часы и дни. Я был собой доволен.

Я плёл венок, не зная, что сонет –
отчётливый симптом шизофрении.
Всё было там, где не было и нет
романтики. И дети накурили
в подъезде. Снова к женщине… Очаг
микроволновки, фикусы, кастрюли,
в которых я варил июльский мак,
чтоб спать, чтоб бригантины затонули.